Спираль террора

Дело псковской журналистки Светланы Прокопьевой — это о «закручивании гаек». Не об «оправдании терроризма», а о государственном терроре и ответах общества на него — на исторических и ее личном примерах. В лице Прокопьевой совпал журналист, который обязан осмыслить явление террора, и пример, на котором оно осмысливается. Сейчас она не субъект «оправдания», а объект жесточайшей политики государственного террора: об этом заявил прокурор, попросивший для нее 6 лет лишения свободы.

Дело псковской журналистки Светланы Прокопьевой — это о «закручивании гаек». Не об «оправдании терроризма», а о государственном терроре и ответах общества на него — на исторических и ее личном примерах. В лице Прокопьевой совпал журналист, который обязан осмыслить явление террора, и пример, на котором оно осмысливается. Сейчас она не субъект «оправдания», а объект жесточайшей политики государственного террора: об этом заявил прокурор, попросивший для нее 6 лет лишения свободы.

Не будем предрешать приговор, который будет вынесен в понедельник, а сегодня, в пятницу, Прокопьева выступила в прениях. Соблазна использовать судебную трибуну для пропаганды своих взглядов она избежала, не стала и оправдываться, что было бы для нее унизительно, но еще раз буквально по слогам проговорила всю свою логику. Для идиотов — потому что как еще назвать тех, кто сконструировал это дело?

Вот эта логика вкратце: я (Светлана Прокопьева) по образованию историк, хорошо знаю историю России XIX века, в частности, эпизоды, связанные с деятельностью явно террористических организаций. Я не оправдываю их методы, но говорю лишь о том, что бомбометание стало ответом на «закручивание гаек» (говоря современным языком).

За новыми приговорами полетели новые бомбы и пули, спираль закрутилась и вылилась в революцию и гражданскую войну, в последующие миллионы жертв. Я (Прокопьева) в самоподрыве архангельского мальчишки (методов которого не одобряла и не одобряю) увидела симптом новой подобной спирали, и мой долг журналиста и историка (а история повторяется) говорить об этом.

Вот, собственно, и все.

Дальше есть два вопроса из области права. Один узкий и простой о конкретном деле, а второй — о методах, используемых государством в отношении тех, кто мыслит иначе, чем условный «Центр Э».

Диапазон тут от диалога разной степени равноправия до террора во всю мощь «правоохранительных органов». Это вопрос не правоприменения, а правовой политики, определяющей правоприменение в диапазоне от законности до произвола. Да, до ответного бомбометания лучше не доводить, какие-то проявления надо подавлять на опережение, охраняя жизни и блага людей, но и это тоже тема для диалога — если власть способна его вести, а не только размахивать дубиной.

Примечание к статье 205.2 УК РФ в той части, в которой она вменяется Прокопьевой («публичное оправдание или пропаганда терроризма») гласит: «...под оправданием терроризма понимается публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании». Юридически ответ был ясен еще на стадии возбуждения уголовного дела (в чем следовало отказать).

Дело уникально тем, что обычно обвинение и защита спорят все же о доказательствах (как в делах «Сети»* или «Нового величия»), а тут нет и самого состава преступления. Но государственный террор (а это он и есть) не отступает перед такой «мелочью», как отсутствие состава преступления, и судьи оказались в сложном положении. Скорее всего они выйдут из него через условный приговор, который приравнен у них в головах (и еще в каком-то месте, где находится их совесть) к оправдательному.

Журналисты, конечно, возмутятся: если в действиях Прокопьевой есть «состав», то и вот эта моя колонка в ее защиту — тоже готовый «состав» ст. 205.2 УК РФ. Но это просто наша работа. Наше возмущение разойдется кругами в обществе — оно вряд ли будет столь же энергичным, как после приговоров по делам «Сети»* или «московскому», но и это брызги бензина в тлеющий пока что очаг ответного терроризма — молодых и пока больше чувствующих, чем умных, каким был и «архангельский террорист».