Зоя Светова поговорила с членами совета Общественной палаты и пришла к выводу, что никаких выборов в ОНК не было, а список тех, кто должен посещать СИЗО и колонии, был спущен из администрации президента, согласован с ФСИН и ФСБ.
В течение ближайшего месяца Совет Общественной палаты должен утвердить состав ОНК (общественные наблюдательные комиссии, контролирующие соблюдение прав человека в местах принудительного содержания) в 13 регионах России. Полномочия закончились у правозащитников в Кабардино-Балкарии, Приморском крае, Калужской, Кемеровской и Новгородской областях. Документы на избрание в ОНК подали также в Ингушетии, Тыве, в Архангельской, Волгоградской, Псковской, Рязанской, Сахалинской и Смоленской областях.
В конце октября прошлого года, когда Совет Общественной палаты утверждал ОНК в 42 регионах России, разгорелся громкий скандал: в наблюдательные комиссии не попали известные и авторитетные правозащитники, работающие с пенитенциарной системой уже многие годы, а их места заняли люди, в основном не имеющие отношения к правозащитной деятельности.
6 декабря 2016 года на встрече с Владимиром Путиным члены Совета по правам человека рассказали президенту о том, что выборы в ОНК были непрозрачными, предложили отменить их результаты и назначить переизбрание.
Путин дал указание разобраться, но его поручение, по сути, было провалено: Общественная палата не отменила итоги выборов, от идеи дополнительного набора отказалась и сделала вид, что все так и должно быть.
Когда миновал первый шок, не попавшие в ОНК правозащитники решили выяснить причину скандального голосования членов совета Общественной палаты. Посылая запросы в на Миусскую площадь, они спрашивали, какими критериями руководствовались выборщики, и почему в массовом порядке были отвергнуты кандидатуры тех, кто уже многие годы реально занимается контролем соблюдения прав человека в СИЗО и колониях.
На все запросы приходили одинаковые ответы: «В ч.12 ст.62 Регламента Общественной палаты предусмотрено, что, если по итогам голосования более половины членов Общественной палаты, принявших участие в голосовании, выставят кандидатуре (кандидатурам) нулевые числовые значения (баллы), то такая (такие) кандидатура(кандидатуры) является (являются) отклоненной (отклоненными)».
Удивительно: нулевые значения получили самые активные правозащитники из разных регионов России.
Анна Каретникова. Фото: Радио Свобода
Всего несколько примеров: Анна Каретникова — член ОНК Москвы, которая посещала московские СИЗО 8 лет, а последние три года ходила туда каждый день, как на работу, была «забракована» советом ОП.
Елена Масюк — член СПЧ и, в течение трех лет, член ОНК Москвы. Она написала десятки статей о вымогательствах и пытках в московских СИЗО, после ее публикаций был уволен начальник и несколько сотрудников московского СИЗО-4. Подавая документы на новый срок в московскую ОНК, Масюк собрала рекордное число рекомендаций, в том числе, и от московского уполномоченного по правам человека.
Татьяна Щур и Николай Щур не прошли в Челябинскую ОНК. Щуры — активные правозащитники, которые вместе с коллегами вскрыли массу нарушений в колониях своего региона, выявили случаи пыток, вымогательств денег у осужденных, разоблачали систему рабского труда в челябинских колониях.
Список «забракованных» общественников можно продолжать, но в этом нет смысла, потому что тенденция очевидна: отсечь активных правозащитников, выбрать лояльных и неопытных, чтобы превратить институт общественного контроля в имитацию.
Анализируя списки избранных в ОНК, обращает на себя внимание отсутствие критериев отбора: то ли «выборщики» руководствовались каким-то заранее составленным списком, то ли, напротив, выбирали членов ОНК «методом тыка». Например, известные правозащитники Валерий Борщев и Любовь Волкова избирались в ОНК Московской области от одной организации «Социальное партнерство». Борщев был избран советом ОП, а Волкова — нет. Она получила «нулевые значения». И похожих случаев достаточно много.
К вопросу о критериях отбора: юрист организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга» Александр Передрук, не попавший в последний созыв ОНК, на свой запрос получил следующий ответ: «Регламентом Общественной палаты критерии и соответствующие им числовые значения (баллы) при принятии решения Советом Общественной палаты о назначении члена ОНК либо об отклонении предложенной кандидатуры не установлены».
А если критериев нет, то чем тогда руководствуются «выборщики» из совета ОП? Советуются с главой комиссии по безопасности Антоном Цветковым, курирующим выборы в ОНК?
«Члены Совета получили опросный листы с информацией от аппарата Общественной палаты и рекомендациями членов рабочей группы, — объясняет порядок отбора Антон Цветков. — Думаю, что при желании член совета мог изучить документы кандидата или посмотреть информацию о нем в интернете, либо узнать через знакомых. Безусловно, каждый член Совета проставлял каждому кандидату оценку по 10-бальной шкале и подписывал каждый лист. По результатам сотрудниками аппарата составлялся протокол». Только вот незадача, протокол голосования никто не видел.
Члены ОНК, не вошедшие в новые комиссии, просили выслать им выписки из протокола голосования, чтобы они могли убедиться в прозрачности самой процедуры отбора. Аппарат ОП отказался выслать не только протокол, но даже выписки из него, сославшись на то, что «протокол содержит сведения, составляющие охраняемую законом тайну (персональные данные граждан)».
Глава комиссии Общественной палаты России по безопасности Антон Цветков. Фото: Кристина Кормилицына / Коммерсантъ
Этот аргумент кажется, мягко говоря, странным: в запросе говорится о выписке из протокола, касающейся конкретного лица, посылающего запрос, то есть если бы выписка была предоставлена, закон о персональных данных не был бы нарушен.
Вообще, вся история с выборами в ОНК окружена завесой почти государственной тайны. Поговорить с членами совета ОП оказалось делом непростым. Почти никто не соглашался отвечать на самые безобидные вопросы о критериях отбора и о том, как проходило само голосование.
Один из членов совета в ответ на просьбу показать протокол сказал на условиях анонимности, что не может ее выполнить, потому что не уверен, что такой документ вообще был составлен.
Неожиданным получился телефонный разговор с членом Совета ОП, политологом Иосифом Дискиным.
Я спросила, как он выбирал членов ОНК, и Дискин не раздумывая ответил: «Мне прислали по электронной почте проект итогового решения совета Общественной палаты. Нужно было проголосовать „за“ или „против“ за весь итоговый список. Этот проект был подготовлен комиссией Цветкова. Комиссия работала с большим списком кандидатов в ОНК и они сформулировали проект решения совета Общественной палаты. Это обычная процедура, она установлена регламентом Общественной палаты».
На мой удивленный вопрос, знакомился ли «выборщик» со списком кандидатов из более чем 1100 фамилий, Дискин заявил: «Нет, не знакомился. И слава Богу».
Через некоторое время концепция изменилась, и Иосиф Дискин прислал мне письмо следующего содержания: «Приношу извинения. Я проверил свою почту и понял, что произошла аберрация памяти. Я вообще не голосовал по данному вопросу. Этот вопрос решался когда я „влезал“ в болезнь, которая закончилась больницей и тяжелой операцией. Мне тогда, видимо, уже было не до голосований. Отвечая Вам, я, видимо, спутал это голосование с каким-то другим».
Я перезвонила, и Дискин объяснил мне свою забывчивость. После нашего разговора он позвонил Антону Цветкову, и тот напомнил ему, что он не участвовал в отборе членов ОНК.
Амнезия или полное равнодушие к своей миссии? — подумала я. Ведь общественный контроль — чрезвычайно важный институт гражданского общества, и как через две-три недели (а звонила я именно в этот промежуток времени) можно не помнить, принимал ли ты участие в таком важном голосовании, или в тяжелом состоянии лежал в больнице?
Я, конечно, не собиралась проводить расследование и выяснять, когда именно член совета ОП Иосиф Дискин «вползал в болезнь», по его собственному выражению.
Если бы правозащитникам по их запросам прислали протокол голосования, тогда можно было бы проверить, кто из 25 членов Совета ОП принимал участие в голосовании.
Член совета ОП, певица Диана Гурцкая, которая, по словам ее пресс-секретаря, выбирала членов ОНК для 42 регионов России, была одной из немногих, кто согласился ответить на мои вопросы.
Диана Гурцкая. Фото: Владимир Гердо / ТАСС
«Совершенно честно, я не могу назвать себя специалистом в данной теме. Список был огромен. Мне, конечно же, было труднее, чем коллегами, поскольку требовалась посторонняя помощь для чтения. Перевести этот объем на Брайля было нереально. Значительная часть кандидатов была мне незнакома, поскольку эта не та тема, которой я занимаюсь в Общественной палате», — сообщила певица.
Пресс-секретарь уточнил, что всем членам совета ОП по электронной почте присылали опросные листы с данными кандидатов и раздавали папки с материалами, а для Дианы Гурцкой сделали исключение: ей читали вслух в Общественной палате все «содержимое» папок о каждом из более тысячи кандидатов.
Пресс-секретарь певицы говорит, что теперь она «очень переживает, если выбранные люди будут хуже их предшественников».
Кроме отсутствия критериев отбора и непрозрачности самой процедуры выборов, аппарат Общественной палаты перед самым голосованием неожиданно ввел квоты в каждом регионе, что значительно уменьшило число членов ОНК. Так, например, в Челябинской области, где в прошлом созыве было 32 правозащитника, на этот раз ввели лимит в 25 человек. «Кандидатов рекрутировали из различных НКО области, в основном из „боевых“, ветеранских, чтобы составить конкуренцию правозащитникам, которые давно уже были костью в горле тюремного ведомства, разоблачая коррупцию, пытки и массовые вымогательства, — вспоминает бывший член ОНК Челябинской области Татьяна Щур. — Вместе с десятью независимыми наблюдателями заявления подали 50 кандидатов. После проверки документов половина кандидатов отсеялась. ОП определила численность в 25 человек, пять из них оказались теми самыми „силами добра“ из группы независимых наблюдателей и Общественная палата отрезала „правозащитный хвостик“ у Челябинской ОНК, оставив в ней всего 20 человек».
Похожая ситуация была и в других областях. Из администрации президента в регионы рассылались «указивки», где говорилось, что следует искать кандидатов в ОНК в лояльных организациях, среди священников и бывших сотрудников правоохранительных органов. Назывались фамилии неугодных правозащитников. Так, например, в Ростовской ОНК среди неугодных оказалась Валентина Череватенко, глава организации «Женщины Дона», организации, признанной иностранным агентом. Будучи членом ОНК третьего созыва, Череватенко регулярно посещала Надежду Савченко в СИЗО Новочеркасска.
В Общественную палату стекались рекомендации по кандидатам в ОНК от всех заинтересованных ведомств: ФСИН, ФСБ, администрации президента.
Правозащитник Валентин Гефтер, входивший в рабочую группу Общественной палаты по подготовке выборов в ОНК, предполагает, что глава ОП Бречалов и его коллеги в аппарате ОП знали об установках, сформулированных в администрации президента: в ОНК должны войти люди взвешенные и лояльные, чья деятельность не приведет к скандалам и обнародованию неприглядной реальности СИЗО и колоний.
Когда нет достоверной информации о том, как проходило голосование, было ли оно на самом деле, или члены совета ОП подписывали итоговое решение, не ломая голову над критериями отбора, не изучая деятельность и биографию каждого из более чем тысячи кандидатов, в сложившейся ситуации мог бы разобраться независимый суд. Но оказалось, что московские суды не намерены помогать установить истину в этом политическом деле.
Бывшие члены ОНК, не вошедшие в комиссии, подали два иска в Тверской суд.
Один — от Елены Масюк, Лидии Дубиковой и Любови Волковой и второй — коллективный иск от 34 бывших членов ОНК из разных регионов России.
Тверской суд отказался рассматривать оба иска, сославшись на то, что cовет Общественной палаты РФ «не относится к числу органов, чьи действия (чье бездействие) могут быть оспорены в рамках КАС (Кодекса административного судопроизводства)».
Вход в здание Общественной палаты РФ. Фото: Артем Геодакян / ТАСС
Судья Алексей Стеклиев предложил истцам, подавшим коллективный иск, обратиться в суд «в порядке гражданского или уголовного судопроизводства, или идти в арбитражный суд».
В переводе с юридического на русский это означает: «совет Общественной палаты — так же, как и сама Общественная палата, — являются неподсудными». Истцы обжаловали отказ Тверского суда в Мосгорсуде. Но надежды на то, что возобладает разум, ничтожны.
Мосгорсуд уже отказал в аналогичном иске первым истцам: Масюк, Дубиковой и Волковой.
Правозащитники надеются, что их аргументы услышат в Верховном суде. Адвокат Елена Лукьянова, которая представляет интересы первых истцов, уверена, что спор о соблюдении процедуры при принятии решения советом Общественной палаты должен рассматриваться в административном судопроизводстве, потому что спорные отношения являются публично-правовыми.
Можно ли расценивать отказ судов применять положения Кодекса административного судопроизводства (КАС) при рассмотрении данного спора как отказ в доступе к правосудию, гарантированном гражданам Российской Федерации? На этот вопрос Елена Лукьянова отвечает так:
«Одновременно с введением в действие КАС РФ, все дела, возникающие из публично-правовых отношений, выведены из гражданского судопроизводства (КАС РФ введен в действие 15 сентября 2015). Таким образом, отказывая заявителям в рассмотрении спора в порядке административного судопроизводства, им фактически отказывают в доступе к правосудию. Такая ситуация недопустима с точки зрения российской Конституции (каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод, решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суде). Недопустим подобный отказ в доступе к правосудию и с точки зрения части первой статьи шестой Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод ( «никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом»).
С коллегой солидарен и адвокат Игорь Пастухов, автор коллективного иска 34-х правозащитников. Он отмечает, что у истцов, не согласных с решением совета Общественной палаты, нет других вариантов действий, кроме обжалования этого решения в суде: не существует вышестоящего органа, в который можно было бы пожаловаться на решения Общественной палаты. Адвокаты надеются на Верховный, Конституционный и Европейский суд по правам человека. Но это — долгий путь. А Общественная палата готовится к новому отбору в ОНК в 13 регионах. Этот отбор уже не привлекает такого внимания прессы и гражданского общества, как в октябре прошлого года, когда утверждался состав ОНК в 42 регионах. А зря, ведь мы каждый день слышим о пытках в колониях и о смертях в СИЗО.
Разрушение общественного контроля, к которому привели непрозрачные выборы в ОНК в октябре прошлого года, имеет прямое отношение к ежедневному аду в российской пенитенциарной системе.
Зоя Светова поговорила с членами совета Общественной палаты и пришла к выводу, что никаких выборов в ОНК не было, а список тех, кто должен посещать СИЗО и колонии, был спущен из администрации президента, согласован с ФСИН и ФСБ.
В течение ближайшего месяца Совет Общественной палаты должен утвердить состав ОНК (общественные наблюдательные комиссии, контролирующие соблюдение прав человека в местах принудительного содержания) в 13 регионах России. Полномочия закончились у правозащитников в Кабардино-Балкарии, Приморском крае, Калужской, Кемеровской и Новгородской областях. Документы на избрание в ОНК подали также в Ингушетии, Тыве, в Архангельской, Волгоградской, Псковской, Рязанской, Сахалинской и Смоленской областях.
В конце октября прошлого года, когда Совет Общественной палаты утверждал ОНК в 42 регионах России, разгорелся громкий скандал: в наблюдательные комиссии не попали известные и авторитетные правозащитники, работающие с пенитенциарной системой уже многие годы, а их места заняли люди, в основном не имеющие отношения к правозащитной деятельности.
6 декабря 2016 года на встрече с Владимиром Путиным члены Совета по правам человека рассказали президенту о том, что выборы в ОНК были непрозрачными, предложили отменить их результаты и назначить переизбрание.
Путин дал указание разобраться, но его поручение, по сути, было провалено: Общественная палата не отменила итоги выборов, от идеи дополнительного набора отказалась и сделала вид, что все так и должно быть.
Когда миновал первый шок, не попавшие в ОНК правозащитники решили выяснить причину скандального голосования членов совета Общественной палаты. Посылая запросы в на Миусскую площадь, они спрашивали, какими критериями руководствовались выборщики, и почему в массовом порядке были отвергнуты кандидатуры тех, кто уже многие годы реально занимается контролем соблюдения прав человека в СИЗО и колониях.
На все запросы приходили одинаковые ответы: «В ч.12 ст.62 Регламента Общественной палаты предусмотрено, что, если по итогам голосования более половины членов Общественной палаты, принявших участие в голосовании, выставят кандидатуре (кандидатурам) нулевые числовые значения (баллы), то такая (такие) кандидатура(кандидатуры) является (являются) отклоненной (отклоненными)».
Удивительно: нулевые значения получили самые активные правозащитники из разных регионов России.
Анна Каретникова. Фото: Радио Свобода
Всего несколько примеров: Анна Каретникова — член ОНК Москвы, которая посещала московские СИЗО 8 лет, а последние три года ходила туда каждый день, как на работу, была «забракована» советом ОП.
Елена Масюк — член СПЧ и, в течение трех лет, член ОНК Москвы. Она написала десятки статей о вымогательствах и пытках в московских СИЗО, после ее публикаций был уволен начальник и несколько сотрудников московского СИЗО-4. Подавая документы на новый срок в московскую ОНК, Масюк собрала рекордное число рекомендаций, в том числе, и от московского уполномоченного по правам человека.
Татьяна Щур и Николай Щур не прошли в Челябинскую ОНК. Щуры — активные правозащитники, которые вместе с коллегами вскрыли массу нарушений в колониях своего региона, выявили случаи пыток, вымогательств денег у осужденных, разоблачали систему рабского труда в челябинских колониях.
Список «забракованных» общественников можно продолжать, но в этом нет смысла, потому что тенденция очевидна: отсечь активных правозащитников, выбрать лояльных и неопытных, чтобы превратить институт общественного контроля в имитацию.
Анализируя списки избранных в ОНК, обращает на себя внимание отсутствие критериев отбора: то ли «выборщики» руководствовались каким-то заранее составленным списком, то ли, напротив, выбирали членов ОНК «методом тыка». Например, известные правозащитники Валерий Борщев и Любовь Волкова избирались в ОНК Московской области от одной организации «Социальное партнерство». Борщев был избран советом ОП, а Волкова — нет. Она получила «нулевые значения». И похожих случаев достаточно много.
К вопросу о критериях отбора: юрист организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга» Александр Передрук, не попавший в последний созыв ОНК, на свой запрос получил следующий ответ: «Регламентом Общественной палаты критерии и соответствующие им числовые значения (баллы) при принятии решения Советом Общественной палаты о назначении члена ОНК либо об отклонении предложенной кандидатуры не установлены».
А если критериев нет, то чем тогда руководствуются «выборщики» из совета ОП? Советуются с главой комиссии по безопасности Антоном Цветковым, курирующим выборы в ОНК?
«Члены Совета получили опросный листы с информацией от аппарата Общественной палаты и рекомендациями членов рабочей группы, — объясняет порядок отбора Антон Цветков. — Думаю, что при желании член совета мог изучить документы кандидата или посмотреть информацию о нем в интернете, либо узнать через знакомых. Безусловно, каждый член Совета проставлял каждому кандидату оценку по 10-бальной шкале и подписывал каждый лист. По результатам сотрудниками аппарата составлялся протокол». Только вот незадача, протокол голосования никто не видел.
Члены ОНК, не вошедшие в новые комиссии, просили выслать им выписки из протокола голосования, чтобы они могли убедиться в прозрачности самой процедуры отбора. Аппарат ОП отказался выслать не только протокол, но даже выписки из него, сославшись на то, что «протокол содержит сведения, составляющие охраняемую законом тайну (персональные данные граждан)».
Глава комиссии Общественной палаты России по безопасности Антон Цветков. Фото: Кристина Кормилицына / Коммерсантъ
Этот аргумент кажется, мягко говоря, странным: в запросе говорится о выписке из протокола, касающейся конкретного лица, посылающего запрос, то есть если бы выписка была предоставлена, закон о персональных данных не был бы нарушен.
Вообще, вся история с выборами в ОНК окружена завесой почти государственной тайны. Поговорить с членами совета ОП оказалось делом непростым. Почти никто не соглашался отвечать на самые безобидные вопросы о критериях отбора и о том, как проходило само голосование.
Один из членов совета в ответ на просьбу показать протокол сказал на условиях анонимности, что не может ее выполнить, потому что не уверен, что такой документ вообще был составлен.
Неожиданным получился телефонный разговор с членом Совета ОП, политологом Иосифом Дискиным.
Я спросила, как он выбирал членов ОНК, и Дискин не раздумывая ответил: «Мне прислали по электронной почте проект итогового решения совета Общественной палаты. Нужно было проголосовать „за“ или „против“ за весь итоговый список. Этот проект был подготовлен комиссией Цветкова. Комиссия работала с большим списком кандидатов в ОНК и они сформулировали проект решения совета Общественной палаты. Это обычная процедура, она установлена регламентом Общественной палаты».
На мой удивленный вопрос, знакомился ли «выборщик» со списком кандидатов из более чем 1100 фамилий, Дискин заявил: «Нет, не знакомился. И слава Богу».
Через некоторое время концепция изменилась, и Иосиф Дискин прислал мне письмо следующего содержания: «Приношу извинения. Я проверил свою почту и понял, что произошла аберрация памяти. Я вообще не голосовал по данному вопросу. Этот вопрос решался когда я „влезал“ в болезнь, которая закончилась больницей и тяжелой операцией. Мне тогда, видимо, уже было не до голосований. Отвечая Вам, я, видимо, спутал это голосование с каким-то другим».
Я перезвонила, и Дискин объяснил мне свою забывчивость. После нашего разговора он позвонил Антону Цветкову, и тот напомнил ему, что он не участвовал в отборе членов ОНК.
Амнезия или полное равнодушие к своей миссии? — подумала я. Ведь общественный контроль — чрезвычайно важный институт гражданского общества, и как через две-три недели (а звонила я именно в этот промежуток времени) можно не помнить, принимал ли ты участие в таком важном голосовании, или в тяжелом состоянии лежал в больнице?
Я, конечно, не собиралась проводить расследование и выяснять, когда именно член совета ОП Иосиф Дискин «вползал в болезнь», по его собственному выражению.
Если бы правозащитникам по их запросам прислали протокол голосования, тогда можно было бы проверить, кто из 25 членов Совета ОП принимал участие в голосовании.
Член совета ОП, певица Диана Гурцкая, которая, по словам ее пресс-секретаря, выбирала членов ОНК для 42 регионов России, была одной из немногих, кто согласился ответить на мои вопросы.
Диана Гурцкая. Фото: Владимир Гердо / ТАСС
«Совершенно честно, я не могу назвать себя специалистом в данной теме. Список был огромен. Мне, конечно же, было труднее, чем коллегами, поскольку требовалась посторонняя помощь для чтения. Перевести этот объем на Брайля было нереально. Значительная часть кандидатов была мне незнакома, поскольку эта не та тема, которой я занимаюсь в Общественной палате», — сообщила певица.
Пресс-секретарь уточнил, что всем членам совета ОП по электронной почте присылали опросные листы с данными кандидатов и раздавали папки с материалами, а для Дианы Гурцкой сделали исключение: ей читали вслух в Общественной палате все «содержимое» папок о каждом из более тысячи кандидатов.
Пресс-секретарь певицы говорит, что теперь она «очень переживает, если выбранные люди будут хуже их предшественников».
Кроме отсутствия критериев отбора и непрозрачности самой процедуры выборов, аппарат Общественной палаты перед самым голосованием неожиданно ввел квоты в каждом регионе, что значительно уменьшило число членов ОНК. Так, например, в Челябинской области, где в прошлом созыве было 32 правозащитника, на этот раз ввели лимит в 25 человек. «Кандидатов рекрутировали из различных НКО области, в основном из „боевых“, ветеранских, чтобы составить конкуренцию правозащитникам, которые давно уже были костью в горле тюремного ведомства, разоблачая коррупцию, пытки и массовые вымогательства, — вспоминает бывший член ОНК Челябинской области Татьяна Щур. — Вместе с десятью независимыми наблюдателями заявления подали 50 кандидатов. После проверки документов половина кандидатов отсеялась. ОП определила численность в 25 человек, пять из них оказались теми самыми „силами добра“ из группы независимых наблюдателей и Общественная палата отрезала „правозащитный хвостик“ у Челябинской ОНК, оставив в ней всего 20 человек».
Похожая ситуация была и в других областях. Из администрации президента в регионы рассылались «указивки», где говорилось, что следует искать кандидатов в ОНК в лояльных организациях, среди священников и бывших сотрудников правоохранительных органов. Назывались фамилии неугодных правозащитников. Так, например, в Ростовской ОНК среди неугодных оказалась Валентина Череватенко, глава организации «Женщины Дона», организации, признанной иностранным агентом. Будучи членом ОНК третьего созыва, Череватенко регулярно посещала Надежду Савченко в СИЗО Новочеркасска.
В Общественную палату стекались рекомендации по кандидатам в ОНК от всех заинтересованных ведомств: ФСИН, ФСБ, администрации президента.
Правозащитник Валентин Гефтер, входивший в рабочую группу Общественной палаты по подготовке выборов в ОНК, предполагает, что глава ОП Бречалов и его коллеги в аппарате ОП знали об установках, сформулированных в администрации президента: в ОНК должны войти люди взвешенные и лояльные, чья деятельность не приведет к скандалам и обнародованию неприглядной реальности СИЗО и колоний.
Когда нет достоверной информации о том, как проходило голосование, было ли оно на самом деле, или члены совета ОП подписывали итоговое решение, не ломая голову над критериями отбора, не изучая деятельность и биографию каждого из более чем тысячи кандидатов, в сложившейся ситуации мог бы разобраться независимый суд. Но оказалось, что московские суды не намерены помогать установить истину в этом политическом деле.
Бывшие члены ОНК, не вошедшие в комиссии, подали два иска в Тверской суд.
Один — от Елены Масюк, Лидии Дубиковой и Любови Волковой и второй — коллективный иск от 34 бывших членов ОНК из разных регионов России.
Тверской суд отказался рассматривать оба иска, сославшись на то, что cовет Общественной палаты РФ «не относится к числу органов, чьи действия (чье бездействие) могут быть оспорены в рамках КАС (Кодекса административного судопроизводства)».
Вход в здание Общественной палаты РФ. Фото: Артем Геодакян / ТАСС
Судья Алексей Стеклиев предложил истцам, подавшим коллективный иск, обратиться в суд «в порядке гражданского или уголовного судопроизводства, или идти в арбитражный суд».
В переводе с юридического на русский это означает: «совет Общественной палаты — так же, как и сама Общественная палата, — являются неподсудными». Истцы обжаловали отказ Тверского суда в Мосгорсуде. Но надежды на то, что возобладает разум, ничтожны.
Мосгорсуд уже отказал в аналогичном иске первым истцам: Масюк, Дубиковой и Волковой.
Правозащитники надеются, что их аргументы услышат в Верховном суде. Адвокат Елена Лукьянова, которая представляет интересы первых истцов, уверена, что спор о соблюдении процедуры при принятии решения советом Общественной палаты должен рассматриваться в административном судопроизводстве, потому что спорные отношения являются публично-правовыми.
Можно ли расценивать отказ судов применять положения Кодекса административного судопроизводства (КАС) при рассмотрении данного спора как отказ в доступе к правосудию, гарантированном гражданам Российской Федерации? На этот вопрос Елена Лукьянова отвечает так:
«Одновременно с введением в действие КАС РФ, все дела, возникающие из публично-правовых отношений, выведены из гражданского судопроизводства (КАС РФ введен в действие 15 сентября 2015). Таким образом, отказывая заявителям в рассмотрении спора в порядке административного судопроизводства, им фактически отказывают в доступе к правосудию. Такая ситуация недопустима с точки зрения российской Конституции (каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод, решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суде). Недопустим подобный отказ в доступе к правосудию и с точки зрения части первой статьи шестой Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод ( «никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом»).
С коллегой солидарен и адвокат Игорь Пастухов, автор коллективного иска 34-х правозащитников. Он отмечает, что у истцов, не согласных с решением совета Общественной палаты, нет других вариантов действий, кроме обжалования этого решения в суде: не существует вышестоящего органа, в который можно было бы пожаловаться на решения Общественной палаты. Адвокаты надеются на Верховный, Конституционный и Европейский суд по правам человека. Но это — долгий путь. А Общественная палата готовится к новому отбору в ОНК в 13 регионах. Этот отбор уже не привлекает такого внимания прессы и гражданского общества, как в октябре прошлого года, когда утверждался состав ОНК в 42 регионах. А зря, ведь мы каждый день слышим о пытках в колониях и о смертях в СИЗО.
Разрушение общественного контроля, к которому привели непрозрачные выборы в ОНК в октябре прошлого года, имеет прямое отношение к ежедневному аду в российской пенитенциарной системе.