Лев Амбиндер о переживаниях из-за госпремии, фандрайзинге и проблемах создания регистра доноров костного мозга

Член СПЧ Лев Амбиндер стал лауреатом госпремии в области благотворительной деятельности за 2018 год. Узнав об этом, он рассказал о переживаниях из-за того, что премия персональна, о том, как он испортил английский язык в русском переложении, и с какими проблемами сталкивается программа по созданию в России национального регистра доноров костного мозга.

Член Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека, президент Русфонда Лев Амбиндер стал лауреатом государственной премии за выдающиеся достижения в области благотворительной деятельности за 2018 год. Указ о присвоении этой награды был подписан Президентом России Владимиром Путиным сегодня. Узнав о новости, Лев Амбиндер рассказал, какие переживания вызывает персональная премия, как лично он испортил английский язык в русском переложении, и с какими проблемами сталкивается программа по созданию в России национального регистра доноров костного мозга.

Лев Амбиндер

Я был уверен, что премию не получу. Это правда. Я искренне переживаю, что государственная премия персональная, потому что в Русфонде 120 человек, работа ведется 22 года, это старейший фонд. Я был вначале один, и Владимир Яковлев, хозяин "Коммерсанта", говорил "Лев, у вас будет зарплата заведующего отделом и отдельный кабинет, но у вас никогда не будет отдела". Теперь у меня там под 120 человек. Мы думали,  история с созданием отдела интерактивных писем будет на два года, а оно вот как развилось.

Так случилось, что мы создавали тренды фандрайзинга в России. Английский язык в русском переложении испортил я. Потому что правильно произносится  "фандрейзинг". Я сказал, что никто так говорить не будет, и стал писать "фандрайзинг", меня долго-долго ругали, а теперь все говорят так. 

Премия присуждается третий раз, но впервые она дается фандрайзинговому фонду. Фонд, который абсолютно живет в зависимости от гражданского общества, на деньги гражданского общества. Не на деньги олигархов или компаний, которые устроили фонд, и не на деньги "Коммерсанта", который его учредил, а на деньги общества. У нас в прошлом году было 6,5 миллионов российских граждан, которые вкладывали в нас. Они вложили в Русфонд 1 миллиард 863 миллиона с копейками. А 980 российских компаний вложили в нас 180 миллионов, то есть 10%. В этом плане мы идем абсолютно в мировом тренде.

Если говорить о пользе такой премии, то она сейчас очень кстати, потому что в течение последних двух лет мы вместе с президентским советом по правам человека решаем очень важную проблемы - развитие движения гражданского общества за создание регистра доноров костного мозга в Российской Федерации.

Что такое этот регистр? Регистр - жто сотни ттысяч россиян, которые становятся добровольцами для того, чтобы помочь тому, кто заболеет раком крови, наследственными заболеваниями и т.д. Это может быть единственный вид донорства, костный мозг, когда требуется преварительная армия добровольцев, уже сертифицированная особым медицинским образом, то есть у них выявлен фенотип,  группа генов, отвечающих за тканевую совместимость.

Русфонд пять лет вкладывал деньги в проект института имени Горбачевой в Санкт-Петербурге, в такой регистр. Мы построили там регистр на 20,5 тысяч доноров, когда выянили, что мы вкладываемся в старую отсталую технологию и платим втридорога. При этом мы гордились, потому что в России мы платили меньше, чем другие центры, а у нас 14 регистров. Мы съездили в Европу, посмотрели и поняли, что дело в технологии. Никто ничего не ворует, просто технология другая. Мы поняли, что эта технология 20-го века, а уже 10 лет как мир внедрил современные машины. Мы приехали в институт имени Горбачевой, и сказали им, ребята, выделяйте помещение, мы все оплатим. Мы уже построили вам одну лабораторию по вашим лекалам, давайте по европейским строить. Они отказались. Мы предложили год назад эту программу, которую потом СПЧ поддержал, и 2 февраля было мощное специальное заседание Совета по этому поводу. Все рекомендации СПЧ, которые были прняты, Русфонд выполнил. Минздрав не выполнил ни одной. Но мы все равно нашли университет в Казани, классический, который не подчиняется Минздраву, а подчиняется Минобрнауки, там восстановлен медицинский факультет, он называется Институт фундаментальной медицины и биологии, и там были люди, которые уже работали на таком оборудовании. Мы договорились с университетом и создали первую в Российской Федерации некоммерческую организацию по западному принципу. Мы это сделали, и вот она сейчас стала давать продукцию, это лаборатория, это АНО "Приволжский регистр", а клиники не заходят к нам в регистр. Почему? Что изменилось, говорю я?  Почему вы не считаете нужным работать с ним? В общем, я обратился с письмом к Голиковой, и, по-моему, сейчас все начинает срастаться, потому что Татьяна Алексеевна тут же дала задание проверить, и нас уже, впервые за последние два года, пригласили в Минздрав, в прошлый четверг мы сидели, это обсуждали. Я думаю, все получится. И эта высшая награда нам поможет.