Леонид Никитинский, Леонид Парфенов и Николай Сванидзе выступили на круглом столе "30 лет гласности: к чему пришли сегодня?"
Что происходит сегодня с гласностью, свободой слова и профессией журналиста? Какова действенность журналистики в России? Как говорить с тем, кто думает иначе? Помогают или мешают этому социальные сети? Об этом рассуждали участники круглого стола в "Горбачев-Фонде": Леонид Парфенов, Михаил Бергер, Леонид Никитинский, Николай Сванидзе, Сергей Пархоменко и многие другие.
18 марта 2015Вчера в Горбачев-Фонде состоялся круглый стол "30 лет гласности: к чему пришли сегодня?", в котором приняли участие известные журналисты - члены Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Леонид Никитинский, Леонид Парфенов и Николай Сванидзе.
Что происходит сегодня с гласностью, свободой слова и профессией журналиста? Какова действенность журналистики в России? Как говорить с тем, кто думает иначе? Помогают или мешают этому социальные сети? Об этом рассуждали участники встречи.
По мнению Леонида Парфенова, во второй половине 1980-х годов ситуация была принципиально другой: "Я глубоко убежден, что журналистика зависит не от самих журналистов, а от аудитории. Если есть запрос на проклятые вопросы, то тогда будет журналистика, а если нет, то не возникнет она из ниоткуда. Давно журналистика наша проблемная пишет для самих журналистов".
Леонид Никитинский рассказал о встрече Горбачева и главного редактора "Новой газеты" с Президентом России Дмитрием Медведевым.
- Было безумство, когда Михаил Сергеевич и Муратов ходили к Медведеву. В самом начале его президентства Медведев, вдруг, их пригласил. Когда встреча заканчивалась, Муратов у Медведева спросил, а что у нас со свободй слова? На что был дан интересный ответ, заставляющий задуматься: "Технически все свободны".
"Журналистика зависима прежде всего от аудитории. Прежде всего. Мы действительно сейчас абсолютно не востребованы как цех - те люди, которые считают себя журналистами. Надо отдавать себе в этом отчет. Цех абсолютно изменился. Аудитория абсолютно изменилась. Страна абсолютно изменилась", - заявил Николай Сванидзе.
По его мнению, в современной журналистике первой главной проблемой является аудитория, а вторая - настроения внутри журналистского цеха.
На круглом столе также выступили Надежда Ажгихина (Союз журналистов России), Андрей Архангельский ("Огонек"), Михаил Бергер, Любовь Борусяк (НИУ Высшая школа экономики), Тихон Дзядко (телеканал "Дождь"), Ольга Здравомыслова (Горбачев-Фонд), Наталья Иванова ("Знамя"), Дмитрий Казьмин (Фонд "Медиа-стандарт"), Мария Липман ("Pro et Contra"), Сергей Пархоменко ("Эхо Москвы") и другие журналисты.
Полный текст выступления Леонида Парфенова
Гласность началась с того дня, когда Михаил Горбачев впервые пообщался с народом — известнейший эпизод в
Дальше он почти каждый день находился в
Черненко был, конечно, перебором даже по советским временам. Было понимание, очень острое, того, что гиря дошла до пола, что этот «проект» неизлечимо болен и
Было ощущение того, что с этим нужно
Это принципиально другая ситуация, чем сейчас. Я вообще все время поражаюсь. Во всех профессиональных разговорах мы все время говорим о
До тех пор, пока не будет ситуации, при которой обществу требуется перестройка, и не возникнет потребность в гласности. В нынешних условиях — «Гуляй, Россия, плачь, Европа, а у меня самая красивая опа» — откуда? Это же так удобно. Не вставая с тахты, переключать федеральные телеканалы; попивая пивасик, думать о величии нашей страны и загнивании Запада. Это обычная русская привычка простого ответа на сложные вопросы. Когда окажется, что однопартийность приводит к одноколбасности — тогда, очевидно, опять возникнет необходимость в гласности. Я имею в виду десятки миллионов, которые должны в
Я много раз приводил эту статистику, никто на это не обращает внимания. У нас бумажные тиражи — в разы ниже, чем в Великобритании. Таких, как «Коммерсантъ», не будем сейчас говорить, что он «не тот», как это принято выражаться, но таких буржуазных газет, которые пишут от балета имени Кузнецовой до политики имени Колесникова, до биржевых сводок — таких в Британии четыре, причем Daily Telegraph в бумаге имеет тираж под полмиллиона. А у нас «Коммерсантъ» колеблется в районе так называемых верхних 100 тысяч, а «Ведомости», которые наши Financial Times, 60- или
Главная эстонская газета, название которой, кажется, переводится как «Почтальон», она тоже со статысячным тиражом. Потому что есть общество, которому нужно все время сверять свой пульс с главной газетой страны. Мол, у меня такие ощущения, я должен это почитать. Вот оно — mass media. Вот она — социальная функция, которая позволяет человеку чувствовать, что он не одинок. Что есть общество, что он гражданин и он
Я еще немножко ресторатор и знаю, что нельзя носить анчоусы, если в зале просят помидоры с огурцом и «побольше сметанки, молодой человек, побольше сметанки». Я не понимаю, о чем тут могут быть разговоры — о большем или меньшем качестве.
Советская пропаганда была
Десять лет назад — при предыдущем кризисе имени Януковича на Украине — Путин приезжал в Киев, и все три украинских общенациональных канала сидели точно так же и задавали ему вопросы, как вот у нас на «прямой линии». И он недвусмысленно поддерживал преемничество в Украине. Сейчас же никому не пришло это в голову — в 2014 году, просто потому, что такое не проканает. В лучшем случае — рассмеются. За эти 10 лет не бог весть какого украинского политического прогресса
И никто там не обсуждает, что за время, прошедшее после примерно тогда же наступившей перестройки и гласности,
Вот мои соображения. Честное слово, я не понимаю смысла разговоров о журналистике в условиях, когда она никому не нужна. Лично у нас есть
Записал Илья Жегулев