"О чем молчим и не думаем..." Правозащитники рассуждают о роли граждан в принятии общественно важных решений

Известный российский правозащитник, директор Института прав человека, бывший член Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Валентин Гефтер и член СПЧ, судья Конституционного суда в отставке Тамара Морщакова рассуждают о роли гражданской активности в принятии общественно значимых решений.

Известный российский правозащитник, директор Института прав человека, бывший член Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Валентин Гефтер и член СПЧ, судья Конституционного суда в отставке Тамара Морщакова рассуждают о роли гражданской активности в принятии общественно значимых решений в стране.

Тамара Морщакова

Вчера я получила текст статьи «О чем молчим и не думаем…», принадлежащий перу директора Института прав человека В.М. Гефтера. Думаю, он интересен и ориентирует на необходимую гражданскую и экспертную активность в принятии общественно значимых решений, идет ли речь о реформировании пенитенциарной системы страны, или сохранении ценностей конституционализма. Приводя его ниже, считаю возможным очень коротко выразить свое мнение о том, почему нельзя оставить это без внимания.

Положение наименее защищенных групп людей – детей, стариков, заключенных – считается определяющим критерием как уровня развития, так и социально-правового климата в стране. Поэтому не может не вызывать серьезный общественный резонанс и пенсионная реформа, и ситуации бездумного реформирования или своекорыстного разрушения детских учреждений, и вскрывшаяся повседневная практика применения пыток к заключенным в российских «исправительных» учреждениях. Последнее поставило в ближайшую повестку дня реформу системы исполнения наказаний. Общественное значение такой реформы осознается. Центр стратегических разработок представил на этот счет свою концепцию, в ответ на которую руководство Министерства Юстиции высказалось в пользу оперативного обсуждения в рабочем порядке возможных решений с привлечением заинтересованных ведомств и экспертов. Руководитель СФ ФС В. Матвиенко публично сформулировала идею о передаче части функций ФСИН по исполнению наказаний гражданской службе. Есть варианты решения проблемы в силовых ведомствах. Начавшееся обсуждение в созданных для этого их рабочих структурах и в Администрации Президента РФ не должно, однако, идти без активного участия СПЧ. Необходимо искать пути действительного реформирования, а не простого переподчинения фсиновских учреждений другим силовым ведомствам. Решение этой проблемы, имеющей большое общественное значение, требует открытого широкого обсуждения. Члены СПЧ, давно занимающиеся общественным контролем и юридической помощью в связи с практикой исполнения наказаний, не могут не настаивать на участии в разработке проектов пенитенциарной реформы - совместно с заинтересованными ведомствами и Администрацией Президента РФ, на рассмотрении не только чисто ведомственных подходов, а также на придании гласности планам преобразований.

Существует и европейский контекст проблемы, связанный с многочисленными случаями защиты прав заключенных в ЕСПЧ по жалобам из России, а также акцептированное ею при подписании Конвенции о защите прав человека и основных свобод обязательство - передать управление пенитенциарными учреждениями гражданской службе. По неофициальным сообщениям в СМИ известно, что это разработчиками проектов реформы не рассматривается как обязательное условие.

Исходя из этого конкретного сюжета, нельзя не напомнить о значении российской Конституции как охранной грамоты в отношении касающихся прав человека международных обязательств России. Признание последних легитимировано в конституционном тексте - в главах первой и второй Конституции РФ (об основах конституционного строя и правах и свободах граждан), которые не могут быть изменены путем внесения в них поправок через принимаемый парламентом закон. Для этого понадобилась бы замена действующей Конституции иным учредительным актом. Однако невозможно рассчитывать на народную поддержку «освобождения» государства от соблюдения международных норм о правах человека, что закрывало бы возможность для гражданина жаловаться в Европейский Суд. Это конституционно закрепленное право каждого является существенным элементом самоограничения государства и обеспечивает статус гражданина не в качестве объекта государственной деятельности, а как равноправного субъекта в отношениях с властью. Такое самоограничение с ее стороны есть не акт чистого альтруизма, а условие самосохранения.

Поэтому Конституция не допускает ни изъятия из ее текста права гражданина на обращение к международным органам защиты, ни отказа государства от международного стандарта прав человека. Нельзя, однако, не обращать внимания на то, что такая опасность существует.

Т.Г.Морщакова

Валентин Гефтер

О чем молчим и не думаем…

Начать можно со знаменитой строфы Мандельштама из стиха 1934 года. «Мы живем, под собою не чуя страны,/ Наши речи за десять шагов не слышны,/ А где хватит на полразговорца,/ Там припомнят кремлёвского горца.». Пострадавшего от его чекистов по совокупности «деяний» за три года до апогея Большого террора. Символично или еще и поучительно?

Насколько эти слова актуальны и сегодня – не как аллюзия по части того, кто, так или иначе, находится на вершине власти, и не по отношению к тем, кто эти «мы». А больше о том, почему не слышны наши речи даже за 10 шагов? И не было ли у поэта без малого век назад ощущения, что припоминание «горца» не есть такая уж гражданская добродетель? Что эти «мы» призваны чуять свою страну помимо того, чтоб обличать душегубов и их пособников. Которые, как позже заметит Андропов, тоже не знают общества, в котором мы живем.

Все же, прежде чем прочувствовать происходящее (это автору упомянутых строк удавалось потрясающе точно) необходим был опыт и знание жизни. И нам сегодня нужно обращать внимание не на одни лишь оценочные суждения, гораздо важнее решения и их последствия, которые могут кардинально изменить правовую ситуацию в стране. Из последних не по значению почти неизбежными кажутся два грядущих события, вероятность которых достаточно велика. Это изменения в управлении системой исполнения уголовных наказаний и выход России из правового поля Совета Европы. И то, и другое не меняло своего облика последние 20 лет, с момента вхождения в эту организацию, подписания Европейской конвенции прав человека и основных свобод, ответственного признания юрисдикции Страсбургского суда и других институтов СЕ. Казалось бы первое совсем незначимо по сравнению со вторым, хотя передача «тюрьмы» из подведомственности МВД была обязательным условием вступления России в Совет Европы. Но что значит одно из условий (даже, ведь, не отмена смертной казни!), если завтра уйдем из правового поля Европы – мелочь, не больше.

А главный вопрос в другом: что получат от этих изменений наши граждане – и сидящие в местах лишения свободы до и после приговора суда, и те, кто забрасывает все эти годы ЕСПЧ жалобами на эти приговоры и условия их исполнения системой наказания. Россия в ответ на вызовы изнутри (во ФСИН воруют и мучают, плохо лечат и заставляют работать как рабов с мизерной зарплатой) и извне (гонят из ПАСЕ за внешнюю агрессию и несоблюдение международного права) не решает эти проблемы, вместо кардинальных реформ правоохранительных и судебных институтов хлопает дверью и возвращает нас в состояние советского периода. Жили без европ и по-гулаговски ( в смысле сидели под «крышей» Главного управления лагерями органов наших сугубо внутренних дел), потом малость подучились как надо и… хватит. Сами с усами.

И все это практически не находится в фокусе общественного внимания. Даже, правозащитники и юристы не слышны потому, как сами молчат и не готовы предложить власти и населению противовес угрозе реализации таких необратимых шагов в прошлое. Почему?

Рискну предположить, что дело в том, как мы привыкли работать. Юристы исходят из предлагаемых обстоятельств, и если таковы политика и законы, то надо к ним адаптироваться, снижать издержки и минимизировать ущерб для права и населения. Правозащитники видят свою миссию в мониторинге ситуации, адвокации индивидуальных и групповых интересов, апелляции к международным стандартам и институциям (ООН или тот же ЕСПЧ). А менять в родной стране базовые устройства и традиции правоприменения – дело долгое и маловероятное, а то и невозможное; оставим его будущему суверену – то ли народу, то ли просвещенной власти, если и когда она появится.

Получается при этом так: например, с передачей системы исполнения наказаний в МВД или иным вариантом ее подчиненности. Почти никто из нас не «пробивает» хотя бы обсуждение принципиальных моментов столь необходимой реформы пенитенциарной системы, ее модернизации, не возможной без серьезных изменений в уголовной политике и подходах к исполнению наказаний за реальные и не представляющие общественной опасности правонарушения. Кто из СПЧ или других структур типа УПЧ стучится чуть ли не ежедневно в двери отвечающего за все в стране – и не просто с возмущением по поводу эксцессов исполнителей в органах власти, а продуманными предложениями по устранению их причин? Вот написали для Центра стратегических разработок концепцию тюремной и уголовно-правовой реформы, отдали наверх накануне выборов марта 2018 г. и забыли до следующих. Вдруг понадобятся кому-то из претендентов на престол…

Или с выходом из Совета Европы. Кто объяснит Президенту и его администрации, что политические промахи и плата за них - с точки зрения имиджа страны и ее т.н. национальных интересов - не сравнимы с ущербом для граждан от потери возможности восстановить свои попранные права и свободы. И не только получением денежной компенсации и даже не вынужденным (под давлением членства в СЕ) исправлением ошибок и сбоев в органах власти. Но и изменением того, что приводит к этим вещам в системе государства. Тогда, может быть, если услышат это накануне принятия обсуждаемых судьбоносных решений, то поймут, что хотя это не повышение пенсионного возраста и не реновация жилья, но немалый фактор снижения доверия к власть предержащим. Вдруг и наши партнеры на Западе тоже поймут, что экономические санкции и принуждение России к показательной порке в евроструктурах бьют по обычным людям, а не по элитам, представители которых имеют неизмеримо больше возможностей это пережить и не упустить своего даже в данной ситуации.

Как говорится, не слесаря надо менять, а систему и для этого назло врагам не отмораживать уши подданным и при этом нести чушь, оправдывающую якобы вынужденные шаги России. Суть в ином: как удержать страну от реакции в прямом и переносном смысле слова – от негодных действий в ответ на критику и унижение гордости великороссов и от их принятия в околовластных кругах.

P.S. На вопрос «что делать» отвечу не по Чернышевскому и Ленину, но не принимая все действительное и вероятное со смирением. Обсуждение реорганизации ФСИН вместо реформирования уголовно-исполнительной системы идет после недавних скандалов в ней «под ковром» и с участием только силовых бюрократов. Необходимо срочно вынести его на свет божий и дать слово экспертам из разных частей общества, а потом вместе с ними обсудить публично разные варианты реформирования тюремной системы. (Напомню, что предложения о ней от имени ЦСР были положены под сукно и в Администрации Президента РФ, и в Минюсте еще в прошлом году, не говоря уж о тайном и явном нежелании ФСИН обсуждать их всерьез и на равных).

Что касается выхода из Совета Европы, то решение об этом – удел не столько политиков и чиновников, сколько жителей России. Невозможно даже обсуждать его без проведения национального референдума как предварительного условия постановки такого вопроса в реальном измерении. Кто готов инициировать такой референдум или хотя бы репрезентативный опрос населения – вопрос не столько к государственным должностным лицам, сколько к общественности. В первую очередь президентскому Совету по правам человека и Уполномоченному по ним же. Это их долг перед гражданами – вовремя не допустить кулуарного принятия таких решений, поскольку они касаются всех нас.