– Михаил Александрович, на ваш взгляд, почему именно сейчас появилась необходимость говорить о национальной идее?

– Тема поиска национальной идеи весьма характерна для российской традиции. Этим занимались и Владимир Соловьев, и Николай Бердяев, и Иван Ильин, и Лев Толстой. У нас было много великих мыслителей, каждый из которых пытался по-своему взглянуть на эту проблему. Но теперь у нас есть Конституция демократического правового государства, и в каком-то смысле это и есть наша национальная идея, поскольку она и есть квинтэссенция правил нашей жизни. И в ней записано, что никакая идеология не может быть государственной. Поэтому поиск национальной идеи не должен привести к появлению государственной идеологии. В свое время, на мой взгляд, правильную национальную идею предложил Александр Исаевич Солженицын – жить не по лжи. И в понятии «патриотизм», которое президент обозначил национальной идеей, солженицынский подход мне кажется важнейшим компонентом. Ведь что такое патриотизм? Это любовь к Родине, к «родному пепелищу», к «отеческим гробам» и так далее. Любовь к Отечеству предполагает желание ему добра. А добро без правды не бывает. Так что, жить не по лжи – сугубо патриотическая идея. Напротив, скрывать правду, прикрываясь рассуждениями о том, чтобы не навредить чьему-то имиджу, рейтингу, то есть жить по лжи – откровенно непатриотично.

– Вообще, что может дать национальная идея государству, народу?

– Многое. Например, у американцев национальная идея – патриотизм. Но она не насаждается государством, а идет снизу, от самого гражданского общества. Американец с рождения растет с осознанием того, что он хозяин своей страны, своего города. Скажем, он звонит в полицию и сообщает о неправильно припаркованном возле его дома автомобиле, не для того, чтобы наябедничать. Он обращается к властям как хозяин, который заботится о том, чтобы на его улице был порядок. На мой взгляд, такая мотивация могла бы быть для нашего общества очень полезна. Когда человек заботится о том, чтобы вокруг него было красиво, когда он моет лестницу, ведущую к его квартире, когда он убирает мусор и сам не мусорит, он как раз показывает себя патриотом. Патриотизм начинается с конкретных практических дел, а не с красивых фраз, и уже потом вырастает (или не вырастает) в судьбоносные поступки. Моя няня рассказывала, как в 1941 году была мобилизована на рытье окопов. Она старалась делать это хорошо, понимая, как эти окопы важны для солдат. А ее соседка говорила, дескать, мне поставили план по метражу, а какой глубины окоп будет, меня не волнует. Патриотизм – это прежде всего вопрос внутренней мотивации человека.

– А если такого рода национальное самосознание не будет зарождаться снизу, а будет навязываться сверху, то чем это может обернуться?

– Если насаждать патриотизм, это обернется формализмом, в душах людей останутся пустота и цинизм. Насаждение любой идеологии, любой идеи всегда дает эффект, прямо противоположный желаемому. Вспомните, как в советское время повсеместно насаждалась коммунистическая идеология. И где она теперь? Развеялась, как утренний туман.

– Американцы впитывают патриотизм с молоком матери. Но как это чувство может появиться у человека, который живет в условиях нарушенных связей с властью, повсеместного нарушения прав, ненависти к политическим оппонентам и целым странам?

– Мы тоже должны впитывать патриотизм с детства. Но начинать нужно не с семьи, а с изменения отношения государства к человеку и человека – к государству. Конституция утверждает, что человек, его права и свободы – высшая ценность. Но на практике всё оказывается иначе. Что же касается ненависти, то на ней ни патриотизм, ни вообще ничего хорошего не построишь. Воспринимая другого человека как своего врага, мы тем самым творим себе ад на земле.
 

– На ваш взгляд, почему именно патриотизм, а не православие, например, назван национальной идеей?

– Потому что Россия – многоконфессиональная страна. У нас есть и православные, и католики, и буддисты, и мусульмане, и атеисты. Согласно Конституции никакая религия не может быть государственной. А вот этические принципы, лежащие в основе любой религии, могут быть объединяющими для общества в целом.

– Существует ли опасность, с одной стороны, скатывания в оголтелый патриотизм, который нам порой демонстрируют некоторые политики и общественные деятели, а с другой – использования этой идеи для демонстрации лояльности и верности власти?

– Есть классическая формула: патриотизм – последнее прибежище негодяя. Расшифровать это можно так: негодяй прячется за патриотизмом, оправдывая им свое негодяйство. Это достаточно распространенное явление. Формальный патриотизм, патриотизм «для галочки» всегда несет зло обществу, и добра от него ждать не приходится. И когда патриотизм становится средством оправдания собственного безделья, злоупотребления или средством борьбы с соперником, это тоже абсолютное и очевидное зло. Поэтому патриотизм, во-первых, должен идти от сердца, а во-вторых, воспитываться самим обществом, формироваться и порождаться обществом.

– Академик Дмитрий Лихачев говорил, что не надо искать никакую национальную идею, это мираж, что культура – основа всех наших движений и успехов. А также предупреждал, что жизнь на национальной идее сначала приведет к ограничениям, а потом к национализму и шовинизму.

– Безусловно, перекосы возможны. И наверняка это и выльется во всевозможные перегибы, в тот же формализм, в погоню за «галочками». Это с одной стороны. А с другой, безусловно, основой национальной идеи может быть только национальная культура.

– И все же – как определить тонкую грань между патриотизмом и национализмом?

– Национализм в нашей стране – антипод патриотизма, поскольку страна наша многонациональная. У нас живет множество народов и народностей, объединенных в российскую гражданскую нацию. Когда человека, пересекающего границу иностранного государства, просят в анкете указать nationality, то имеют в виду не этническую принадлежность, а принадлежность к гражданству той или иной страны. Таким образом его спрашивают, с какой гражданской нацией он связан. И для России с ее многонациональным составом населения это принципиально важно. Для нас национализм не является выходом из какого-либо тупика. Напротив, это самый короткий и простой путь в тупик.