Лестница с гнилыми ступенями…

Сегодня я опять хочу вернуться теме о справедливости вообще и, в частности, о справедливой судебной системе. Но сначала немного пофилософствуем. В мире за всё время   цивилизации, по-моему, не было ни одного философа или правоведа, которые бы в той или иной мере не затрагивали бы эту филосовско-этико-правовую проблему.

29 июня 2020 952 просмотра

 

Там, где прекращается власть законов и сила защитников их,

 там не может быть ни для кого ни безопасности, ни свободы…

Жан-Жак Руссо (стр.59)

 

Часть первая.

Немного об «архитекторах» законности и справедливости.

Сегодня я опять хочу вернуться теме о справедливости вообще и, в частности, о справедливой судебной системе. Но сначала немного пофилософствуем. В мире за всё время   цивилизации, по-моему, не было ни одного философа или правоведа, которые бы в той или иной мере не затрагивали бы эту филосовско-этико-правовую проблему. Среди огромного количества опубликованных рассуждений лично мне больше нравится определение, данное ещё в 18 веке молодым маркизом Чезаре Беккария: «Не следует приписывать слову “справедливость” черты осязаемой реальности, видеть в нем некую физическую силу или предмет материального мира. Оно просто служит для выражения способа, с помощью которого достигается понимание между людьми, способа, обладающего неограниченным воздействием на счастье каждого…Но человеческая, т.е. общественная, справедливость, – не что иное, как результат соотношения между деятельностью в обществе и его постоянно меняющимся состоянием. А потому она может изменяться в зависимости от степени необходимости или полезности этой деятельности для общества. Таким образом, общественную справедливость можно определить лишь основываясь на анализе сложных и постоянно изменяющихся отношений общественной жизни…» (Чезаре Бекария. «О преступлении и наказании»).

Итак, справедливость, есть нечто неосязаемое органами чувств человека. Её нельзя пощупать руками и измерить в количественном выражении. Человек её может почувствовать только столь же неосязаемой субстанцией  именуемой душа. Недаром же говорят: «Я всей душой чувствую…»  Её, справедливости, не может быть ни мало, ни много. Она либо есть, либо  её нет.  Но только в каждом конкретном случае…И именно из этих случаев складывается представление в обществе о справедливости. И, как это не может показаться странным, именно от этого неосязаемого чувства во многом зависит стабильность в государстве.

Ещё один великий мыслитель 18 века Ж.-Ж. Руссо писал: «…вы найдёте в истории тысячу примеров правителей честолюбивых или боязливых, которых погубила уступчивость или гордыня,  - но ни одного примера правителя, которому пришлось плохо лишь потому, что он был справедлив…(Ж._Ж. Руссо «О политической экономии.» ) Отсюда и вытекает роль Правителя, как главного хранителя, или даже жреца, справедливости.

Причиной всего, что существует в этом мире (материального и духовного) являются идеи. Идеи - это бестелесные образы вещей и понятий. Мир идей - это феномен виртуальности нашего сознания,  не доступный нашему восприятию. В отличие от мира физического, он вечен и неизменен. Так что же такое "идея"?

Представьте, что мы хотим построить некое сооружение, хотя бы простой дом. Для начала вам нужен план, где будут указаны все детали. Как минимум  дому нужны фундамент, стены, пол, потолок, двери и коммуникации и, даже, лестница. Прежде чем архитектор возьмётся за составление хотя бы эскиза, ему нужна идея. Идеи - это идеалы, образцы для всех понятий. Потом составляются чертежи и приходят прорабы и рабочие-строители… и не всегда возводят то, о чём мечтал архитектор.

 Так же точно и с идеей или идеалом Справедливости. Родившуюся в умах древних философов идею Справедливости неоднократно пытались воплотить в жизнь. Как получилось?

 Теперь можно перейти к практическому исследованию этого весьма эфемерного понятия – Справедливости. В иерархии общественных ценностей Справедливость занимает место на самом высоком пьедестале, на самой вершине заветной мировоззренческой пирамиды и к ней ведёт лестница, иногда с весьма крутыми ступенями. Вот мы и попробуем рассмотреть, как в жизни строится людьми разных поколений эта лестница, какие материалы закладываются в эти конструкции и почему не всем удаётся достичь вершины. Кстати сказать, каждое общество и каждый человек  строят эту лестницу самостоятельно и по индивидуальному проекту, но в рамках общезаданной идеи.

История развития человеческого общества показывает, что в любой огромной по территории стране, с многомиллионным населением ни один Правитель не в состоянии контролировать поступок любого чиновника в каждом конкретном случае. И именно для этого, для осуществления государственного надзора учреждаются специальные органы. Обратимся к истории России. Так,  12 января 1722 года Петром I был подписан Указ, который был направлен на улучшение деятельности государственных органов Российской империи - учредил «око государево» - прокуратуру.  Указ гласил, что "быть при Сенате генерал-прокурору и обер-прокурору, также во всякой коллегии по прокурору, которые должны будут рапортовать генерал-прокурору". Прокуратура Российской империи создавалась, прежде всего, как  орган императорской власти, который бы осуществлял от ее имени и по ее поручению повсеместный и постоянный надзор и контроль за действиями и решениями Правительствующего сената и других центральных и местных учреждений. Особое значение Петр I придавал должности прокурора как блюстителя законов. В "Указе о должности генерал - прокурора" говорилось: "Должен смотреть над всеми Прокуроры, дабы в своем звании истинно и ревностно поступали, а ежели кто в чем преступит, то оных судить в Сенате, и должен все Прокурорския доношения предлагать Сенату и инстиговать, чтоб по них исполенено было, також ежели на Прокуроров будут доношении, что они звании своих истинно и ревностно не исполняют: то их в суд представлять Сенату ж".

И тут же возникла многовековая проблема - кто будет сторожить сторожей - Quis custodiet ipsos custodes? — ставшая крылатой латинская фраза, употребляется для описания ситуации, когда люди, поставленные охранять те или иные законы и правила, сами же их нарушают, расхищают имущество, которое должны сберечь от воров и т. п.

Плохо-бедно, но прокуратура в империи без особых изменений просуществовала без малого двести лет. Но в 1917 году все правовые институты империи были упразднены и страна после революции стала жить по декретам новой власти. Однако, вскоре большевики поняли, что на одном революционном правосознании построить справедливое общество не выйдет. И перед новой властью  встал вопрос о формировании органов молодой Советской власти.   Обсуждая вопрос о роли прокуратуры В. И .Ленин 20 мая 1922 г. (всего лишь через 200 лет после Петра1) по телефону продиктовал следующую записку,  вошедшую впоследствии в историю в виде его статьи  под названием «О двойном подчинении и законности». Статья, в принципе, не большая и любой желающий может прочитать её в интернете,  но я приведу только основные положения:

 « Товарищу Сталину для Политбюро

…законность должна быть одна, и основным злом во всей нашей жизни и во всей нашей некультурности является попустительство исконно русского взгляда и привычки полудикарей, желающих сохранить законность калужскую в отличие от законности казанской... Прокурор имеет право и обязан делать только одно: следить за установлением действительно единообразного понимания законности во всей республике, несмотря ни на какие местные различия и вопреки каким бы то ни было местным влияниям… Если мы этого элементарнейшего условия для установления единой законности во всей федерации не будем проводить во что бы то ни стало, то ни о какой охране и ни о каком создании культурности не может быть и речи….Прокурор отвечает за то, чтобы ни одно решение ни одной местной власти не расходилось с законом, и только с этой точки зрения прокурор обязан опротестовывать всякое незаконное решение… Нет сомнения, что мы живем в море беззаконности и что местное влияние является одним из величайших, если не величайшим противником установления законности и культурности… Это факт бесспорный и достаточно знаменательный. Едва ли кто решится отрицать, что нашей партии легче найти десяток надежных коммунистов, достаточно образованных юридически и способных противостоять всяким чисто местным влияниям, чем найти таковых же сотни. А именно к этому сводится вопрос, когда говорят о «двойном» подчинении прокуратуры и о необходимости подчинения ее одному только центру. В центре же мы должны найти около десяти человек, которые будут осуществлять центральную прокурорскую власть в лице генерального прокурора, Верховного трибунала и коллегии Наркомюста… Эти десять человек, находясь в центре, работают под самым близким наблюдением и в самом непосредственном контакте с тремя партийными учреждениями, которые представляют из себя максимальную гарантию против местных и личных влияний, именно: Оргбюро ЦК Политбюро ЦК и ЦКК… Ясно, что при таких условиях мы имеем максимальную из всех, какие были до сих пор придуманы, гарантию того, что партия создаст небольшую центральную коллегию, способную на деле противостоять местным влияниям, местному и всякому бюрократизму и устанавливать действительно единообразное применение законности во всей республике и во всей федерации. Поэтому возможные ошибки этой центральной юридической коллегии исправляются тут же на месте немедленно теми партийными органами, которые устанавливают вообще все основные понятия и все основные правила для всей нашей и партийной и советской работы в республике вообще.»

            Такова была основная идея достижения законности и справедливости. И воплощалась она не без внесения  в этот «архитектурный проект» различных незначительных изменений. Пока не получила  своё конечное воплощение в новом  «архитектурном варианте».

В 1936 году в Конституцию СССР была включена  Статья 113, в  которой было чётко записано « Высший надзор за точным исполнением законов всеми Народными Комиссариатами и подведомственными им учреждениями, равно как отдельными должностными лицами, а также гражданами СССР возлагается на Прокурора СССР.» Хочу подчеркнуть -  именно высший надзор. И все последующие  годы советские прокуроры стремились соответствовать этой задаче.

Но наступил постперестроечный период либерального лихоимства. Пришедшие к власти на популярных лозунгах свободы и демократии политики, на самом деле начали строить коррупционную вертикаль власти и в этой вертикали им не были нужны ни  органы контроля, ни высший надзорный орган, которые были, как говорится, словно кость в горле. Одним из первых решений вновь избранного Верховного Совета РСФСР в 1990 году было без какой-либо мотивировки принято Постановление о ликвидации Комитета Народного контроля РСФСР и всех его органов на местах. Практически одновременно во всех министерствах были ликвидированы контрольно-ревизионные подразделения, за исключением Министерства финансов. Оставалась ещё прокуратура, но и её часы были практически сочтены.   И в новой, ныне действующей Конституции, принятой в 1993 году  места для высшего надзора уже не нашлось, и роль прокуратуры была скромно определена статьёй 129: «1. Полномочия, организация и порядок деятельности прокуратуры Российской Федерации определяются федеральным законом.»

И всё… А далее был принят Федеральный закон «О прокуратуре», который уже было легко кромсать в угоду «либеральной общественности». Теперь давайте рассмотрим сначала « новые архитектурные изыски» в строительстве законности и справедливости, а немного позже и работу «прорабов».

  В результате на сегодняшний день  Статья 1 этого закона определяет : 

«1. Прокуратура Российской Федерации - единая федеральная централизованная система органов, осуществляющих от имени Российской Федерации надзор за соблюдением Конституции Российской Федерации и исполнением законов, действующих на территории Российской Федерации. (в ред. Федерального закона от 10.02.1999 N 31-ФЗ)

Прокуратура Российской Федерации выполняет и иные функции, установленные федеральными законами.

2. В целях обеспечения верховенства закона, единства и укрепления законности, защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства прокуратура Российской Федерации осуществляет:

надзор за исполнением законов федеральными органами исполнительной власти, Следственным комитетом Российской Федерации, представительными (законодательными) и исполнительными органами субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, органами военного управления, органами контроля, их должностными лицами, субъектами осуществления общественного контроля за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и содействия лицам, находящимся в местах принудительного содержания, органами управления и руководителями коммерческих и некоммерческих организаций, а также за соответствием законам издаваемых ими правовых актов;(в ред. Федеральных законов от 10.02.1999 N 31-ФЗ, от 01.07.2010 N 132-ФЗ, от 22.12.2014 N 427-ФЗ)

надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие;

надзор за исполнением законов судебными приставами;

надзор за исполнением законов администрациями органов и учреждений, исполняющих наказание и применяющих назначаемые судом меры принудительного характера, администрациями мест содержания задержанных и заключенных под стражу;

уголовное преследование в соответствии с полномочиями, установленными уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации;

координацию деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью;

возбуждение дел об административных правонарушениях и проведение административного расследования в соответствии с полномочиями, установленными Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях и другими федеральными законами.

3. Прокуроры в соответствии с процессуальным законодательством Российской Федерации участвуют в рассмотрении дел судами, арбитражными судами (далее - суды), опротестовывают противоречащие закону решения, приговоры, определения и постановления судов.

 

Статья 10. Рассмотрение и разрешение в органах прокуратуры заявлений, жалоб и иных обращений

            1. В органах прокуратуры в соответствии с их полномочиями разрешаются заявления, жалобы и иные обращения, содержащие сведения о нарушении законов. Решение, принятое прокурором, не препятствует обращению лица за защитой своих прав в суд. Решение по жалобе на приговор, решение, определение и постановление суда может быть обжаловано только вышестоящему прокурору.

2. Поступающие в органы прокуратуры заявления и жалобы, иные обращения рассматриваются в порядке и сроки, которые установлены федеральным законодательством.

3. Ответ на заявление, жалобу и иное обращение должен быть мотивированным. Если в удовлетворении заявления или жалобы отказано, заявителю должны быть разъяснены порядок обжалования принятого решения, а также право обращения в суд, если таковое предусмотрено законом.

4. Прокурор в установленном законом порядке принимает меры по привлечению к ответственности лиц, совершивших правонарушения.

5. Запрещается пересылка жалобы в орган или должностному лицу, решения либо действия которых обжалуются.»

Казалось бы, в законе прописаны все необходимые требования для поддержания в стране порядка и, главное, справедливости. Особенно в части надзора за следствием и судом. Но это только кажется. Поскольку в законе «архитекторы» опять заложили мину замедленного действия  употребив термин «…в соответствии с полномочиями, установленными уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации…»

  Но кто заметил одну маленькую деталь «новейшей архитектуры законности» - обжалование принятого  прокурором решения путём обращения в суд – установившей своеобразный «двойной» надзор. Вроде бы ввели высший судебный порядок чтобы «сторожить прокурорских сторожей»? А  на практике получилось не учтённое проектировщиками «архитектурное  излишество» - как правило, необоснованное решение местного прокурора заявители пытаются обжаловать в местный суд, а тот в тесной связке с  прокурором также, как правило, отказывает.  И куда теперь идти в поисках справедливости? Авторы предлагают идти в вышестоящую прокуратуру, а там отвечают, что оснований для вмешательства не имеется, поскольку есть судебное решение. Давайте чуть подробнее рассмотрим судебный порядок рассмотрения жалоб, предусмотренный статьями 125 и 125.1 УПК РФ. Комментируемые мною статьи довольно объёмные и я хочу провести свой комментарий после цитирования каждого пункта (обозначу его литерой «К»)

          Начнём с того, какие именно действия следователя могут быть обжалованы в суд в соответствии со ст.125 УПК РФ:

«1. Постановления органа дознания, дознавателя, следователя, руководителя следственного органа об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, а равно иные действия (бездействие) и решения дознавателя, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания, органа дознания, следователя, руководителя следственного органа и прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в районный суд по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления.

К. Итак, основной упор в статье сделан на обжаловании, решений об отказе в возбуждении уголовного дела. Другими словами, потерпевшие могут обжаловать необоснованное по их мнению решение следователя об отказе в возбуждении уголовного дела. А лица, в отношении которых необоснованно возбуждается дело? Увы, в статье об этом ничего  не говорится. Правда особо настырные потенциальные обвиняемые могут попытаться   сослаться на то, что в отношении них совершаются «иные действия», но вряд ли суд пойдёт им навстречу и, скорее всего, откажет в удовлетворении жалобы по мотивам, мол «следствие разберётся».

2. Жалоба может быть подана в суд заявителем, его защитником, законным представителем или представителем непосредственно либо через дознавателя, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания, орган дознания, следователя, руководителя следственного органа или прокурора.

К. Возникает вопрос: если обжалуется решение об отказе в возбуждении уголовного дела, то зачем к этому действию привязали дознавателя, следователя, их начальников и даже прокурора?  Если они приняли такое решение, то зачем им нужна лишняя работа по пересылке этого заявления? Понятно, если им будет направляться копия такого заявления в суд, но зачем они должны сами на себя подавать заявления? Полное отсутствие логики предлагаемой операции.

3. Судья проверяет законность и обоснованность действий (бездействия) и решений дознавателя, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания, органа дознания, следователя, руководителя следственного органа, прокурора не позднее чем через 5 суток со дня поступления жалобы в судебном заседании с участием заявителя и его защитника, законного представителя или представителя, если они участвуют в уголовном деле, иных лиц, чьи интересы непосредственно затрагиваются обжалуемым действием (бездействием) или решением, а также с участием прокурора, следователя, руководителя следственного органа. Неявка лиц, своевременно извещенных о времени рассмотрения жалобы и не настаивающих на ее рассмотрении с их участием, не является препятствием для рассмотрения жалобы судом. Жалобы, подлежащие рассмотрению судом, рассматриваются в открытом судебном заседании, за исключением случаев, предусмотренных частью второй статьи 241 настоящего Кодекса…»

К. Очередной казус логики. Как судья может проверить «законность и обоснованность» решения дознавателя, следователя, и тем более прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела? Для этого он должен дать оценку имеющимся доказательствам, т.е. как бы предопределить дальнейшую судьбу дела. А зачем тогда нужен прокурор с его правом надзора за обоснованностью рассмотрения заявлений о преступлении? Складывается такое впечатление, что «архитекторы» этой нормы исходили из своей идеи о том, что судьям просто нечем заняться и их необходимо загрузить хоть какой-либо работой.

«4. В начале судебного заседания судья объявляет, какая жалоба подлежит рассмотрению, представляется явившимся в судебное заседание лицам, разъясняет их права и обязанности. Затем заявитель, если он участвует в судебном заседании, обосновывает жалобу, после чего заслушиваются другие явившиеся в судебное заседание лица. Заявителю предоставляется возможность выступить с репликой.

К. Вот такой как бы мини процесс, на котором должны опять-таки исследоваться доводы, т.е. доказательства, которые возможно собрать только в ходе расследования или, вообще не собрать, если заявитель ошибается в юридической сущности происшедшего. Кстати, по данным статистики в органы внутренних дел ежегодно поступает около 22 млн. заявлений, а дел возбуждается только около 2-х миллионов. И примерно около 500 тысяч отказов в возбуждении отменяется прокуратурой. И что будет с судами, если все неудовлетворённые органами дознания и следствия граждане пойдут в суд с жалобами?

«5. По результатам рассмотрения жалобы судья выносит одно из следующих постановлений:

1) о признании действия (бездействия) или решения соответствующего должностного лица незаконным или необоснованным и о его обязанности устранить допущенное нарушение;

2) об оставлении жалобы без удовлетворения.»

К. Опять очередной казус. Суд может вынести решение о незаконности принятого решения и обязать устранить нарушение. Но если следователь не выполнит его указание и вновь откажет в возбуждении уголовного дела? Ответственность за это не предусмотрена, а на практике имеются случаи до 30 отказов…Внешне конструкция пути к справедливости красивая,  вот ступеньки оказались гнилыми.  

«6. Копии постановления судьи направляются заявителю, прокурору и руководителю следственного органа.

7. Принесение жалобы не приостанавливает производство обжалуемого действия и исполнение обжалуемого решения, если это не найдет нужным сделать дознаватель, начальник подразделения дознания, начальник органа дознания, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа, прокурор или судья.»

К. Ещё один пункт, который логически никак не связан с технологией следственного действия, а вернее бездействия. Если в возбуждении дела отказано, это значит, что никто ничего не делает. Как можно приостановить то, чего никто не делает?

 

Не менее нелогична и ст.214 УПК РФ  «Отмена постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования. Статья была введена в УПК  качестве некоего шлагбаума  против коррупционных решений следователей. Но, получилось «как всегда»… Давайте прочитаем сначала п.1 этой статьи: 

«1. Признав постановление руководителя следственного органа или следователя о прекращении уголовного дела или уголовного преследования (за исключением дел частного обвинения) незаконным или необоснованным, прокурор в срок не позднее 14 суток с момента получения материалов уголовного дела отменяет его, о чем выносит мотивированное постановление с изложением конкретных обстоятельств, подлежащих дополнительному расследованию, которое вместе с материалами уголовного дела незамедлительно направляет руководителю следственного органа...»

К. Похоже, что в этом случае прокурору вернули часть его полномочий. Но положение на практике оказалось настолько запутанным, что 12 ноября 2018 года статья была дополнена ещё одним пунктом:

«1.1. Отмена постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по истечении одного года со дня его вынесения допускается на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном статьями 125, 125.1 и 214.1 настоящего Кодекса. В случае, если уголовное дело или уголовное преследование прекращалось неоднократно, установленный настоящей частью срок исчисляется со дня вынесения первого соответствующего постановления.

К. Таким образом законодатели были вынуждены признать, что следователи игнорируют решения судов о незаконном прекращении уголовного дела. И опять никакой ответственности за игнорирование решения суда для следователя в УПК не предусмотрено. Очередная гнилая ступенька в конструкции лестницы к правосудию. А теперь, почитаем далее. Напомню, УПК РФ был принят в 2001 году и в него неоднократно вносились изменения и дополнения. Пункт 2 этой статьи был введён в УПК 08.03.2015 г.:

«2. Если суд признает постановление руководителя следственного органа, следователя о прекращении уголовного дела или уголовного преследования незаконным или необоснованным, то он выносит в порядке, установленном статьями 125 и 125.1 настоящего Кодекса, соответствующее решение и направляет его руководителю следственного органа для исполнения. Если суд признает постановление прокурора, дознавателя о прекращении уголовного дела или уголовного преследования незаконным или необоснованным, то он выносит в порядке, установленном статьями 125 и 125.1 настоящего Кодекса, соответствующее решение и направляет его прокурору для исполнения…»

К. Опять очередная нестыковка. Если у прокурора нет полномочий ни на возбуждение дела, ни на его прекращение (ст.37 УПК РФ), то каким образом суд может признать незаконным или необоснованным постановление прокурора о прекращении дела?

И уже совсем всё запутывает статья 214.1 УПК « Судебный порядок получения разрешения отмены постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования» введённая Федеральным законом от 12.11.2018 N 411-ФЗ:

 

«1. В случае, предусмотренном частью первой.1 статьи 214 настоящего Кодекса, прокурор, руководитель следственного органа возбуждают перед судом ходатайство о разрешении отмены постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования (далее также в настоящей статье - ходатайство), о чем выносится соответствующее постановление. В постановлении о возбуждении ходатайства излагаются конкретные, фактические обстоятельства, в том числе новые сведения, подлежащие дополнительному расследованию. К постановлению прилагаются материалы, подтверждающие обоснованность ходатайства.

К. Почитайте вышеприведённую часть 1 ст.214 .Вроде бы у прокурора оставалась малюсенькая часть его прежних полномочий – право отменить постановление о прекращении дела. А новая статья утверждает, что прокурор должен просить разрешение на это процессуальное действие у суда. Как, впрочем, и все другие участники расследования.   

2. Ходатайство рассматривается единолично судьей районного суда или военного суда соответствующего уровня по месту производства предварительного расследования с обязательным участием лица, возбудившего ходатайство, не позднее 14 суток со дня поступления материалов в суд. В судебном заседании вправе также участвовать прокурор, лицо, в отношении которого прекращено уголовное дело или уголовное преследование, его защитник и (или) законный представитель, потерпевший, его законный представитель и (или) представитель. Неявка в судебное заседание лиц, своевременно извещенных о времени рассмотрения ходатайства, не является препятствием для рассмотрения ходатайства судом…»

К проблеме эффективности надзорного судебного решения мы ещё вернёмся. А пока вновь обратимся к уголовно-процессуальному кодексу и рассмотрим в чём же заключается роль прокурора, которая достаточно подробно расписана в ст.37 УПК РФ.

«1. Прокурор является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, предусмотренной настоящим Кодексом, осуществлять от имени государства уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства, а также надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия.»

К. Итак, из нейтрального надзирающего органа прокурора превратили в орган уголовного преследования. Таким образом, слили интересы прокуратуры с органами дознания и предварительного следствия, за которыми прокурор должен как бы надзирать. Совсем незначительная «мина», но она, в совокупности с другими такими же незаметными «минами», сыграла свою роль в подрыве всей конструкции уголовного процесса. Пойдём дальше.

«2. В ходе досудебного производства по уголовному делу прокурор уполномочен:

1) проверять исполнение требований федерального закона при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях;

2) выносить мотивированное постановление о направлении соответствующих материалов в следственный орган или орган дознания для решения вопроса об уголовном преследовании по фактам выявленных прокурором нарушений уголовного законодательства;

3) требовать от органов дознания и следственных органов устранения нарушений федерального законодательства, допущенных при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях, производстве дознания или предварительного следствия;

К. Обратите внимание: прокурор лишь может проверить и направить в следственные органы материалы, по которым были приняты незаконные решения. А дальше? А дальше следователи могут опять и опять игнорировать эти решения прокурора. В моей коллекции имеются случаи, когда прокуроры многократно отменяют необоснованные отказы следователей на протяжении нескольких лет (от 6 до 12 лет!) и ничего не происходит. И всё это лишь потому, что «архитекторы» нового УПК лишили возможность прокурора самому возбуждать уголовные дела. Сегодня об этой «мине» говорят не только сами прокуроры, но и даже руководители Следственного комитета России. И последний штрих к этому комментарию – согласно статистике, ежегодно публикуемой Генеральной прокуратурой, в среднем по стране прокуратурами отменяется около пятисот тысяч незаконных отказов в возбуждении уголовного дела, а это всего лишь полмиллиона граждан, не получивших защиту от государства. Желающих получить информацию о конкретных данных отсылаю к блогу члена СПЧ И.Каляпина.  Но вернёмся опять к тексту статьи УПК.

«4) давать дознавателю письменные указания о направлении расследования, производстве процессуальных действий;

5) давать согласие дознавателю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании, отмене или изменении меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения;»

К. Этот пункт 5 вообще замечателен по своей технологической глупости. Прокурор не имеет права контролировать ход расследования уголовного дела, но обязан давать согласие на арест. В старом УПК, когда санкцию на арест давал прокурор, то он, как правило, не только изучал материалы уголовного дела, но был обязан перед дачей санкции лично допросить арестовываемого. Я в начале 90-х годов проводил исследование эффективности прокурорских арестов и получил статданные о том, что прокуроры в Москве арестовывали лишь сорок процентов обвиняемых. Процессуальные критики старого  УПК очень громко кричали о том, что это положение недопустимо, так как получается, что прокурор активно участвует в следствии и надзирает сам за собой. А вот если эту функцию передать суду, то наступит царство справедливости…И наступило – сегодня арестовывают до девяносто процентов  обвиняемых. При этом возложив эту обязанность на судей, им фактически запретили изучать доказательства.  Теперь судьи оценивают только  текст, изложенный в постановлении следователя. Вот так «взорвалась» ещё одна «мина замедленного действия», заложенная «архитекторами» УПК в конструкцию правосудия.  Впрочем, к этой проблеме я вернусь несколько позже. Но вернёмся к полномочиям прокурора.

«5.1) истребовать и проверять законность и обоснованность решений следователя или руководителя следственного органа об отказе в возбуждении, приостановлении или прекращении уголовного дела и принимать по ним решение в соответствии с настоящим Кодексом;»

И опять, в конструкцию статьи умышленно не заложили не то чтобы обязанность, а даже хотя бы право проверять законность и обоснованность привлечения лица в качестве обвиняемого. Делалось это, по-видимому, опять-таки из благородных побуждений обеспечить независимость следователя, т.е. опять хотели «как лучше». А в результате опять традиционно получилось «как всегда»…  Тем не менее, в кодекс были включены и некоторые другие новеллы, которые на тот момент не казались особо спорными, поскольку достаточно широко использовались в уголовном процессе США, на который ориентировались «наши архитекторы». Речь идёт о так называемой «Сделке о признании», в которой прокурору отводилось особое место.

«5.2) рассматривать ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве и постановление следователя о возбуждении перед прокурором ходатайства о заключении с подозреваемым или обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве, выносить постановление об удовлетворении такого ходатайства либо об отказе в его удовлетворении, заключать досудебное соглашение о сотрудничестве, выносить постановление об изменении или о прекращении действия такого соглашения в порядке и по основаниям, предусмотренным настоящим Кодексом, а также выносить представление об особом порядке проведения судебного заседания и вынесения судебного решения по уголовному делу в отношении обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве;

К. На комментарии этого аспекта остановлюсь немного подробнее. Российский аналог американской «сделки с правосудием» называется «особым порядком судебного разбирательства», и появился он в Уголовно-процессуальном кодексе в 2002 году. Такая практика стала очень популярна: один из обвиняемых, «слабое звено», дает нужные следствию показания в обмен на скорый суд и мягкое наказание. Дело в отношении него выделяется в отдельное производство, быстренько рассматривается, а потом на основании этих показаний, «закреплённых» приговором, строится обвинение и против других фигурантов. В последние годы до 70% уголовных дел рассматривалось судами в особом порядке. Этот порядок оказался очень удобным как для следствия, так и суда, поскольку позволял существенно сокращать силы для сбора и исследования доказательств. Он был выгоден и некоторым обвиняемым, которые в случае соглашения со следствием гарантировал им не более двух третей от максимально возможного по статье наказания в обмен на сотрудничество со следствием. Но по первоначальному замыслу это было возможно лишь в том случае, если речь шла о преступлениях небольшой и средней тяжести, то есть таких, где сроки лишения свободы не превышают пяти лет. Но с 2003 году эта процедура стала доступна и обвиняемым в тяжких преступлениях, с максимальным сроком лишения свободы до 10 лет. Но  с течением времени как-то незаметно   её распространили вообще на все тяжкие преступления. Здесь стоит отметить одну особенность уголовных дел, по которым применялась эта процедура – практически все такие дела были, как правило, многоэпизодными и с несколькими соучастниками. Технология расследования и судебного рассмотрения таких дел требовала в качестве главного элемента выделения дела в отношении «соглашателя» в отдельное производство и его быстрое рассмотрение в суде, что давало впоследствии следствию основание использовать его показания и судебный приговор в качестве преюдиционного доказательства. Но здесь возникла ещё одна проблема, о которой в своё время предупреждал  прокурор Московской судебной палаты Муравьёв Николай Валерианович (1850-1908) –

 «…Глубокий смысл скрывается в…коренном судебном обычае, чтобы всех подсудимых, связанных между собой какими бы то ни было видами и случаями соучастия, за все совершённые каждым из них преступления судить по возможности вместе, в одном заседании, в одно время, одним составом суда и присяжных заседателей. Только этим путём судьи вполне знакомятся с преступлением и виновниками, со всей  обстановкой первых и жизнью последних, а не с обрывками фактов, вырвавшимися из общей связи с их причинами, условиями и последствиями. Только при такой постановке уголовного дела оно развёртывается перед судьями в полном своём объёме и они получают возможность верно постигнуть, с кем и с чем именно они имеют дело, и, следовательно, могут действительно стать на высоте своего призвания…» ( Из речи по делу «О клубе червонных валетах» стр.218)

            Как уже совсем не ожидалось авторами этой нормы УПК, практика приняла такие размеры и такие извращения, что даже Президент России В.В. Путин обратил на неё внимание. После этого к критике присоединились и генеральная Прокуратура и Верховный Суд России. Весной 2019 года Верховный суд внес в Госдуму законопроект об ограничении практики применения досудебного соглашения. В пояснительной записке ВС объясняет, что вообще-то первоначально всё вводилось ради экономии времени и сил участников процесса в делах, не представляющих большой общественной опасности, что правильно. Но   тяжкие дела «являются особо сложными, затрагивают интересы значительного числа потерпевших, вызывают большой общественный резонанс и освещаются СМИ», и особый порядок не позволяет обеспечить справедливое правосудие.  И вот, чтобы исправить ситуацию, решено ограничить перечень дел, которые могут быть рассмотрены в упрощенном порядке, делами небольшой и средней тяжести (с возможным сроком наказания до 5 лет), а также делами о преступлениях, совершенных по неосторожности. Не  так давно Госдума приняла этот законопроект во втором чтении. Третье чтение намечено на 7 июля, и к концу июля новые правила могут стать законом.

            О негативных факторах «сделки о досудебном соглашении» я уже приводил примеры в своих  статьях, но во второй части этого исследования я ещё раз коснусь этих проблем.

            Очень маленький набор надзорных функций оставили за прокуратурой лишь в отношении дознания.

«6) отменять незаконные или необоснованные постановления нижестоящего прокурора, а также незаконные или необоснованные постановления органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания и дознавателя в порядке, установленном настоящим Кодексом;»

            А вот надзор за следствием «кастрировали» практически полностью.

«7) рассматривать представленную руководителем следственного органа информацию следователя о несогласии с требованиями прокурора и принимать по ней решение;»

К. Как следует из текста пункта 7 указания и требования прокурора для следователя вообще необязательны. Ему дали столько самостоятельности и независимости, что остаётся только удивляться, а зачем вообще в УПК в разделе о следствии осталось упоминание о прокуроре?  Не менее иллюзорная роль оставлена прокурору и при решении вопроса о применении ареста. 

«8) участвовать в судебных заседаниях при рассмотрении в ходе досудебного производства вопросов об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, о продлении срока содержания под стражей либо об отмене или изменении данной меры пресечения, а также при рассмотрении ходатайств о производстве иных процессуальных действий, которые допускаются на основании судебного решения, и при рассмотрении жалоб в порядке, установленном статьей 125 настоящего Кодекса;

К. Интересно, что должен и может делать при аресте прокурор, если он не знакомиться с материалами уголовного дела, не изучает доказательства и вынужден, как и судья полностью полагаться на мнение следователя? Нужна ли в уголовном процессе фигура «свадебного генерала»? Об этом мы поподробнее поговорим  во второй части исследования.

            Остальные пункты этой статьи (8.1 – 13) касаются взаимоотношений прокурора и дознавателя и не имеют существенного значения отношения к исследуемой теме. Поэтому оставим их без комментариев. А вот следующие два пункта опять достойны внимания:

«14) утверждать обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление по уголовному делу;

15) возвращать уголовное дело дознавателю, следователю со своими письменными указаниями о производстве дополнительного расследования, об изменении объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых или для пересоставления обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления и устранения выявленных недостатков;»

К. Представляли ли себе «архитекторы» этой нормы как на практике устроена жизнь районного прокурора или его помощника, которые должны утвердить обвинительное заключение? Для чего предназначена процедура утверждения обвинительного заключения и как она должна проходить на практике, если следовать точно предписанию закона? Вряд ли кто-либо из «архитекторов-теоретиков» знакомился с  работой районного прокурора и изучал эту операцию в натуре. Рассмотрим реальную, а не «идеальную, процедуру. Во-первых, что означает на практике утверждение обвинительного заключения прокурором. Эта стадия следствия предусматривалась в качестве основного фильтра, по недопущению необоснованного (незаконного) привлечения к уголовной ответственности. Утверждение этого процессуального документа является как бы подтверждением законности со стороны специально уполномоченного государственного служащего (прокурора) всех действий и решений следователя.   Во-вторых, для осуществления этой «приёмки качества», прокурор должен изучить все  материалы (доказательства) уголовного дела. В-третьих, он должен быть грамотным юристом, значительно грамотнее следователя, чтобы проверить не только объективность собранных доказательств, но и правильность юридической квалификации обвинения. В четвёртых, он должен владеть не только логикой доказывания, но и логикой русского языка, чтобы определить логику изложения событий и доказательств в обвинительном  заключении.

            А теперь спустимся с «идеальной архитектурной задумки» на грешную землю и заглянем в обычную среднюю прокуратуру района. Поступившее в прокуратуру уголовное дело  с  обвинительным заключением передаётся сначала помощнику прокурора, который обычно осуществляет надзор за следствием. Поскольку в настоящее время это должностное лицо лишено проверять ход расследования, то о сути поступившего дела, помощник, как правило, знает только понаслышке (в редких случаях он вчитывается в детали, изложенные в копиях основных обязательных процессуальных документов, поступающих в прокуратуру от следователя в ходе расследования – постановления о возбуждении уголовного дела, о продлении сроков следствия, об аресте и т.п., хранящиеся в так называемом «Наблюдательном производстве» или для краткости «НП») Сами дела он практически не изучает, и не столько из-за своей лени, сколько из-за практической нехватки времени на прочтение всех томов. Кстати сказать, в месяц ему приходится давать своё согласие по 15-20 делам.  Опять же, как правило, он даже не читает полностью обвинительное заключение, а знакомится лишь с формулой обвинения, на предмет её соответствия устоявшимся в системе шаблонам. После чего ставит свою визу и передаёт дело прокурору, который точно также, не изучая в деталях доказательства, полностью доверяя своему помощнику, утверждает обвинительное заключение.             

2.1. По мотивированному письменному запросу прокурора ему предоставляется возможность ознакомиться с материалами находящегося в производстве уголовного дела.

К. Вроде бы бросили прокурору «кость», чтобы особенно не обижался – ну, если он хочется заморочиться дополнительным мотивированным запросом чтобы ознакомиться с делом, так уж и быть. Разрешаем…И хотя фактически для проверки поступающих прокурору жалоб на следователей надо проверять каждое дело, но писать такие запросы некогда. Гораздо проще отправить жалобу следователю, пусть сам на себя и готовит ответ… Просто как-то забыли, что в законе о прокуратуре (см. статью 10) прямо запрещено пересылать жалобы тем лицам, действия которых обжалуются.

«3. В ходе судебного производства по уголовному делу прокурор поддерживает государственное обвинение, обеспечивая его законность и обоснованность.»

Качество поддержания государственного обвинения, как и качество следствия – это уже сфера «прорабов», которые по «архитектурным планам» возводят стены храма правосудия. Об этом мы  будем рассуждать во второй части нашего исследования.

Е.Мысловский