АУЕ – несомненное зло, но странно считать эту субкультуру экстремизмом

Решение Верховного суда, признавшего «международное общественное движение«Арестантское уголовное единство»» экстремистской организацией и запретившего его деятельность, поставило меня в тупик. Реплики, одобряющие это решение, - тоже.

Решение Верховного суда, признавшего «международное общественное движение«Арестантское уголовное единство»» экстремистской организацией и запретившего его деятельность, поставило меня в тупик. Реплики, одобряющие это решение, - тоже.

Критики решения обычно фокусировались на том, что АУЕ – не организация, а подростковая и молодежная субкультура, так что непонятно, что и запрещено. Но по опыту антиэкстремистского правоприменения мы уже знаем, что неважно, была ли организация, важно, что теперь за предполагаемую к ней причастность можно будет наказывать в уголовном порядке по ст.282.2 УК. Собственно, только в этом и состоит смысл запрета «организации», если она и так не претендует на юридическое лицо, участие в политике или что-то еще «формальное».

Так вот, сомнения вызывает именно то, что участие в АУЕ как таковое должно рассматриваться как криминальное поведение. 

С моей точки зрения, романтизация уголовного мира и собственно криминальной деятельности – это чистое общественное зло. И то, что у этого зла долгая и почтенная культурная история – позвольте не приводить очевидные примеры, - не делает его меньшим злом. Но, вроде бы, общеизвестно, что не с любым общественным злом можно и нужно бороться посредством уголовной репрессии. Особенно если речь идет о подростках. Почему же это соображение было забыто в данном случае? 

Мы уже слышим, что за «шансон», то бишь за прославление криминалитета в песнях определенного музыкального стиля, привлекать не будут. Во-первых, отчего ж не будут, если тексты песен окажутся похожи на лозунги АУЕ? А во-вторых, что, уже заранее обещают избирательное правоприменение? 

Конечно, оно и будет избирательным. Да и как можно представить неизбирательное применительно к романтизации преступности.

Такое впечатление, что АУЕ потому и назвали именно экстремисткой организацией, что в сфере антиэкстремизма мы давно привыкли к высшей степени избирательному и часто даже хаотическому правоприменению.

А кстати, какие все-таки основания были у Верховного суда? Пока решение суда не опубликовано, можно только заметить, что из длинного определения экстремистской деятельности мало что подходит шайкам подростков-хулиганов, не озабоченных ни изменением основ конституционного строя, ни вообще политикой или идеологией. Они даже не расисты в целом, и единственное, что им определенно «подходит» из определения экстремизма, - это возбуждение вражды к сотрудникам правоохранительных органов. Но тот же Верховный суд, вроде, говорил, что не надо конструировать подобные «социальные группы» как объект «экстремистской вражды».

Означает ли все вышесказанное, что шпаной должны заниматься только педагоги, но не полиция и не суд? Нет, не означает. Можно ли сказать, что имеющихся правовых инструментов для противодействия распространению АУЕ недостаточно? Не знаю, это надо обсуждать. Но можно навскидку сказать, что вместо притягивания понятия «экстремизм» ко всему подряд можно было бы озаботиться выработкой каких-то более адекватных и сфокусированных механизмов. Например, применение ст.282.2 УК сейчас будет затрагивать и реальных организаторов подростковых банд, и рядовых участников, а между тем, очевидно, вроде, что надо первых отсекать от вторых, а не сажать кого попало в надежде всех напугать.

Вослед решению Верховного суда уже внесен законопроект, дающий длинное определение всякой криминальной агитации, явно по аналогии с определением экстремизма, и предполагающий – пока – блокировку соответствующих материалов в интернете. И опять, совершенно понятна обеспокоенность автора законопроекта, но невозможно представить его последовательное и разумное применение, если проект станет законом. 

Опыт антиэкстремистского правоприменения должен бы подталкивать к тому, чтобы остановиться и подумать, прежде чем это правоприменение еще больше расширять.